Олег Ефремов: в кино и в жизни

Ко дню рождения любимого актёра. Олег Ефремов о кино, театре и жизни

«Про меня же всегда писали и говорили: какой же он работоспособный, трёхжильный, четырёхжильный, не зная одного — что я очень ленив, ленив просто. Я работаю для того, чтобы, наконец, это сделать, чтобы потом ничего не делать».

[Источник]

«Театр для меня — это постижение мира. Постижение мира человека через искусство. В чем значение художественного театра? Вывести театр, поставить театр по тому смыслу, значению рядом со всеми другими искусствами: литература, живопись, музыка, балет. Кино — это производное. Кино — это театр, который зафиксирован, а с точки зрения происходящего документальные фильмы, где нет людей, и такие есть театры».

«Хороший театральный актёр обязательно хорошо сыграет в кино, и самая блистательная звезда в кино не обязательно сыграет на театре».

«Надо изучать зрителя, слушать, понимать, что их сможет задеть».

«Слава Богу, что есть Чехов. Им определяется XX век. Но, думаю, и XXI век во многом будет его».

«Главное, почему я любил сниматься в кино, потому что это сразу снимало с меня груз ответственности, который всю жизнь на мне висел. А в кино я был всегда радостен».

«Я шёл по коридору на „Мосфильме“ в новых корпусах, где сидел Бондарчук, шёл после съёмки. Вдруг он говорит: „Олег, зайди на минутку. Можешь сыграть капитана Тушина?“. „Давай посмотрим, где это“. „Надо ехать в Мукачево. Экспедиция, отступление“. „Я не могу уехать, у меня театр, дело, обязанности“. У него такой график, персонаж, количество съёмочных дней и натура. Я веду пальцем и смотрю: Сокольники. Вот Сокольники, веду к действующему лицу — Долохов. „Ну какой же ты Долохов? Этот должен быть красавец, это же вот что такое!“ Я пошел к лифту. Чего возражать? Уже вызвал лифт, когда он кричит мне из комнаты: „Ладно, договорились“. Так я и снялся».

«Бондарчук, когда рассказывал о замыслах своих, был в сто раз интереснее, чем-то, что получилось на экране. Хотя он единственный режиссёр, который справлялся с громадными массами людей, батальными сценами. Тут надо отдать ему должное».

«Каждая пьеса и каждый автор требуют особого подхода, своих ключей. Найдёшь ты, не найдёшь — как получится. Вот могу твердо говорить про „Димку-невидимку“. Это да! Это была хорошая работа».

«Почему я люблю кино? Да потому, что это всегда новые люди, новые места. Я благодаря кино очень многое повидал, узнал. Самое главное — это некое заземление. Заземление правды. Если ты шофёр, так худо-бедно ты должен водить машину, знать не только, почему она ездит, но сделать, чтобы она ехала».

«В „Берегись автомобиля“ так сошлось, что сначала он (Иннокентий Смоктуновский — прим. ред.) не мог сниматься и Рязанов попробовал меня на Деточкина. Пробы вроде хорошие, но… Художник картины сказал, что это волк в овечьей шкуре. Это про Деточкина — Ефремова. Поэтому я играл следователя».

«С Рязановым было легко, приятно работать. Он человек, который тебе импонирует».

«Друг — слишком ответственное дело, это даже больше, чем жена».

«В определенном возрасте человек начинает думать о том, как, для чего вообще жизнь, каков её смысл? И когда слишком много начинаешь об этом думать, то иногда это становится опасно. Впадаешь в некое депрессивное состояние, и ни один философ тебе не ответит, в чём же смысл жизни».

[Из книги «21 интервью», Александр Минчин]