Алексей Баталов: в кино и в жизни

Ко дню рождения любимого актёра!

Алексей Баталов — о первой роли, знаменитых режиссёрах, популярности и любви…

«Вся семейная жизнь была подчинена графику моих съёмок. Сниматься было самым главным, и я этого не скрывал». [источник]

«Чем дальше идёт время, тем более для меня удивительно, что этот фильм („Москва слезам не верит“ — прим. ред) не надоедает зрителю.

Мы не ждали, что картина будет пользоваться таким успехом. Просто снимался фильм о судьбе трёх подруг. И Гоша воспринимался как обычный мужчина, он должен был появиться, потому что главная героиня долго этого ждала. Я не считаю своего персонажа идеальным или очень подходящим для семейной жизни. И в финале точки нет, мы не знаем, как сложится жизнь героев. А я, сыграв Гошу и зная его характер, мог бы предположить, что непросто. Гоша с трудом перенёс новость о высокой должности жены, но он ещё не знает, что у неё есть машина…» [источник]

«В первой картине „Большая семья“ по роману Всеволода Кочеткова „Журбины“ меня уговорил сниматься Иосиф Ефимович Хейфиц. И, когда я поехал туда, меня выгнали из театра, потому что не полагалось молодому актёру, даже из МХАТа, вдруг ни с того ни с сего всё бросить и уехать работать в каком-то кино. Поэтому я собственными руками подписал бумагу, ушёл из МХАТа и пошёл сниматься к Хейфицу». [источник]

«На склоне лет выясняется, что всё, что с вами происходило — тяжелого, ужасного, иногда невыносимого, — это звенья одной цепи, которая называется вашей жизнью. Нельзя выбросить ни одно звено. Она только тогда будет ваша, если все звенья останутся на месте». [источник]

«Во время съёмок фильма „Мать“ в Киеве я вообще оставался ночевать на студии в кабинете у режиссёра, потому что мы репетировали до позднего вечера. Когда уже поднабрался опыта, возникла другая проблема. Мне стали предлагать роли рабочих парней, передовиков, шофёров… А хотелось играть классику. И эту возможность предоставил мне режиссёр Иосиф Хейфиц, человек, сыгравший огромную роль в моей жизни. Он поверил в меня, хотя многим рисковал. Уже начали снимать „Даму с собачкой“, и вдруг я загремел в больницу с глазными делами, года на полтора… Другой бы отдал мою роль, но Хейфиц остановил съёмки, убедил всех, что меня надо ждать». [источник]

«Не верьте актёру, если он говорит, что устал от популярности, поклонниц и их писем. Он кривит душой: актёр не может жить без публики, и когда она отворачивается от него, он перестаёт существовать». [источник]

«Мне очень жаль этот фильм („Дело Румянцева“ — прим. ред.), изуродованный указаниями сверху. А могло бы быть хорошее русское полицейское кино с наивным главным героем, мало понимающим в жизни. Журбин и Румянцев похожи, конечно. Один рабочий, другой шофёр. Оба верят в смешные принципы и устои. В справедливость, если уж совсем высоким слогом изъясняться». [источник]

«Любовь — это привязанность. Доверие. И ещё — стечение счастливых обстоятельств, которые позволяют людям оставаться вместе долго». [источник]

«"Летят журавли" — самая дорогая для меня картина. Роль Бориса Бороздина — это прямая возможность поклониться людям, отдавшим жизни за наше будущее. И ничего нет важнее, чем быть точным, играя такую роль. И хотя в фильме «Летят журавли» у меня роль небольшая, минут на пятнадцать, но всё, что мог, я в неё вложил». [источник]

«Честь помогает и в деле, и в жизни, и в решении самых сложных вопросов». [источник]

«"Девять дней одного года" — важнейшая картина Михаила Ильича Ромма. Он прекрасно понимал, что делает, каков риск, каков масштаб этого поступка. Тогдашние сатрапы от искусства, стоявшие на страже идеологии, не давали хода картине. Считалось, что столь интимная и драматичная история о человеческих отношениях отвлечёт молодёжь от главного. Всё получилось с точностью до наоборот. Фильм вызвал споры именно о главном — о человеке и его отношении к долгу. Власть боялась этого этического заострения. Михаил Ильич показывал мне пометку на экземпляре литературного сценария: "Запрещено к публикации на территории СССР"…» [источник]

«Кино мне было очень интересно, поэтому, когда в школу пришли ассистенты режиссёра фильма „Зоя“, я сразу согласился. Мне казалось, что в кино сниматься просто. Ну, ходят актёры, говорят слова, всё как в жизни, только что свет сильный. Дома я прикидывал, как бы сыграл тот или иной эпизод. Мне казалось, что у меня получится ничуть не хуже, чем у профессиональных актёров. Когда на съёмочной площадке мне нужно было сказать несколько слов, я выучил нехитрую фразу. И представлял свой успех. Но получилось всё наоборот. Слова, которые только что в коридоре с такой лёгкостью слетали с уст, стали неуклюжими и тяжёлыми, как сырые картошки. Едва помещались во рту. Голос провалился, и я почувствовал, какое у меня идиотское выражение лица». [источник]

«Всю жизнь я стремился не изменять себе и быть никому не обязанным. Вот только за это иногда приходилось очень дорого платить». [источник]